На высшей точке Бурятии. В Окинском районе вновь поднимут всебурятский хии морин

На высшей точке Бурятии. В Окинском районе вновь поднимут всебурятский хии морин
На высшей точке Бурятии. В Окинском районе вновь поднимут всебурятский хии морин
Фото: www.infpol.ru
По следам Агвана Доржиева пройдут верующие и ламы

На второй день Белого месяца тысячи жителей Бурятии устремляются в чистые места за городом или в родовые кочевья, чтобы совершить обряд вывешивания хии морин.  

Этот молитвенный флажок удачи бывает индивидуальным и семейным. А с позапрошлого года на самой высокой горе Окинского района ламы Сангхи ввели традицию вывешивать всебурятский хии морин. В этом году не случайно лам везет на родину предков президент Союза дорожников Бурятии Андрей Дугаров. 

Оказалось, что окинцы до сих пор передают из поколения в поколение воспоминания старейшин о встречах с видным буддийским деятелем и просветителем Агваном Доржиевым. 

Агван Доржиев (1853-1938) -  буддийский  лама, учёный, дипломат, просветитель, религиозный, государственный и общественный деятель  России,  Тибета  и  Монголии

- Мой дядя, народный поэт Бурятии Баир Дугаров, записал первое из воспоминаний у своего отца. Он рассказал, что в первый раз Агван Доржиев, прибыл в Оку в мае 1925 или 1926 года. Ехал он из Балакты, где находился единственный в Окинском крае дацан, в сторону Алари, и путь его пролегал через наше родное селение Хужир, – рассказывает Андрей Дугаров. - По решению односельчан выбор принять высокого гостя пал на дом моего дедушки Гомбожаба Дугаровича Успажинова. Поэтому для меня особая честь – сейчас привезти высоких гостей – лам на родину. 

Оказалось, что в роду Дугаровых хоршид-hойhо было много лам, среди них пять гэлэнов. В том числе родной   брат дедушки Чимит-Аюша учился в Ацагатском дацане, на родине Агвана Доржиева, и участвовал в шойрын хурале – философских диспутах. 

- Самым известным был лекарь-гэлэн, или Гэсэл (Галсан). Основателем Кыренского дацана, первого в восточносаянском регионе, был лама из рода хоршид-hойhо, известный в народе под именем Таршагар-ламахай. Говорят, он являлся хубилганом-перерожденцем, обладал большой ученостью и необыкновенной способностью летать, – продолжает рассказ о предках председатель Союза дорожников РБ. – Но лучше моего дяди, народного поэта, я не передам те события. Поэтому я предлагаю отрывки из его статьи. 

Меховые коврики

- Все жители Хужира и близлежащих улусов готовились к приезду Гушиг-ламы, как называют в народе Агвана Доржиева. Расчистили ограды, вынесли кто сколько мог меховые коврики и расстелили их в виде дорожки на расстоянии примерно 200 метров от дома моего отца до предполагаемого места встречи Гушиг-ламы, – писал со слов своего отца поэт Баир Дугаров. 

Наступил долгожданный миг. Заклубилась вдалеке пыль от кавалькады всадников, одетых в броские оранжево-красные одежды, и вот они остановились перед встречающими их хужирцами. Гушиг-лама спешился в сопровождении спутников в ярких орхимжо. Встречающие готовы были поднять его и нести на руках, но досточтимый гость отказался, произнеся следующую фразу: «Би хул дээрэ ябадаг хум би» («Я сам на своих ногах»). Он хотел было пойти просто по земле, покрытой свежей весенней травой, но тут его дружно упросили идти по дорожке из меховых ковриков. Сотни людей окружали Гушиг-ламу, в воздухе царило ощущение чего-то необычного, незабываемого, трудно выразимого. 

В ту пору мне, 5 – 6-летнему мальчишке, все происходящее представлялось как настоящий праздник. Я никогда не видел, чтобы столько народу собиралось у нас в Хужире. Гушиг-лама отведал пищи в доме отца. В течение нескольких часов читал старинные буддийские тексты на тибетском и старомонгольском языках. Для присутствующих чтение на последнем было понятно. Как помнится, Агван Доржиев приводил выдержки из «Алтан Гэрэл» («Сутра золотого блеска»), «Улигер-ун далай» («Море сказаний) и других книг. Говорил гость прекрасно, как истинный оратор и проповедник, четко поставленным звенящим голосом, для украшения слога использовал обороты старомонгольской лексики, при этом стараясь искусно приблизить их к разговорной бурятской речи. В доме, что называется, яблоку было негде упасть. Снаружи тоже собралось множество народа. Все впитывали каждое слово. Наконец проповедь и чтение священных сутр завершились. Но люди еще долго не расходились, делясь увиденным и услышанным. Ночевал Гушиг-лама у Пунцока Машкеева, нашего дальнего родственника.  

Второй визит

Второй раз Агван Доржиев приезжал в Оку через два года, в 1928 или 1929 году. Он держал путь из Алари на санях вверх по еще скованной льдом реке Оке. Дело происходило ранней весной. На этот раз он остановился у Алтан-Гэрэла Дугаровича Успажинова – брата моего отца. Дядя в детстве служил хубараком – ламским послушником и на всю жизнь сохранил ревностное отношение к буддизму. Об этом свидетельствует тот факт, что по его радению на ближайшем горном склоне, откуда проистекал целебный источник, воздвигли небольшой белоснежный субурган – буддийскую ступу. 

Ко времени второго приезда Гушиг-ламы братья Успажиновы переехали в новые бревенчатые дома, которые назывались по-бурятски соол, в отличие от гэр – шести- или восьмистенных юрт. В ограде специально для Гушиг-ламы соорудили палатку - майхан, чтобы высокий гость мог сходить туда по нужде. Мы, хужирские мальчики, играли на улице. Носясь по ограде, я в ребяческом азарте решил было забежать в палатку, но уткнулся на чью-то протянутую мне навстречу ладонь: там сидел сам Гушиг-лама, он мягко, но внушительно произнес: «Тоомоо бу алда» («Не балуйся»). 

Вечером у дяди Алтан-Гэрэла собралось много народу. Меня сюда привела мать отца – бабушка Чойжид. Она происходила из рода уляаба, мантагар аймаг (подрод), её фамилия была Доржиева. Она искренне и глубоко верила в заповеди буддизма, не случайно эта вера подвигла её в числе буддийских паломников посетить Ургу (ныне Улан-Батор), город Бээжин (Пекин), местность Утайшань (по-бурятски Табан Уула – Пять гор), чтобы поклониться святыням буддийского мира. 

Гушиг-лама в окружении нескольких лам и хубараков не спеша беседовал с местными стариками, разговор шел за чашей зутран-чая –излюбленного напитка окинцев. Узнав меня, гость улыбнулся и неожиданно подозвал к себе. Преодолевая робость и незаметно подталкиваемый сзади бабушкой, я подошел к Гушиг-ламе. Он, глядя мне в глаза, спросил: «Лама болохо дуратай гуш?» («Ты хочешь стать ламой?»). Я молчал, не зная, что ответить. Бабушка Чойжид шепнула мне: «Болохоб гэжэ хэлыш. Ном узэхэб» («Скажи - хочу. Буду учиться»). Я повторил её слова. Гушиг-лама одобрительно покачал головой, трижды приложил ладонь к моему лбу со словами: «Зай, номоо hайн узэ, hайн лама болооорой» («Хорошо учись, будь хорошим ламой»). Тут же он вытащил монпансье в красивой металлической коробке, обернутой в шелк, и три раза по пригоршне отсыпал мне конфет, каких видеть никогда не приходилось. Эти сладости я сразу положил за пазуху своего овчинного дэгэла, подпоясанного кушаком. По приходу домой бабушка Чойжид срочно изъяла у меня подаренные конфеты, объяснив, что это «бурханай бэлэг» (божий подарок). А леденцы уже слиплись с овечьей шерстью, но бабушка старательно очистила их от шерстинок. Затем сложила конфеты в чашу на иконостасе перед изображениями буддийских божеств. В праздничные и другие особые дни по лунному календарю она давала каждому из младших членов семьи по леденцу. 

Божественный пэлдэн

Также Гушиг-лама подарил мне пэлдэн – красного и белого цветов. Бабушка Чойжид тоже «конфисковала» его у меня. «Это бурханай эдеэн (божественная священная пища), обладает целительными свойствами, продлевает жизнь человеку», объяснила она. Бабушка бережно хранила пэлдэн и привилегию употреблять его предоставляла внуку, удостоившемуся благосклонности самого Гушиг-ламы. Берегла бабушка этот пэлдэн вплоть до поступления моего в институт. 

Агван Доржиев, как мне помнится, был ростом чуть выше среднего, плотный, смуглолицый. Но в нем было нечто такое, что на меня, ещё малолетнего, произвело сильнейшее впечатление, и все происшедшее более полвека назад в моем родном селении Хужир вспоминается так отчетливо и ясно, как будто это было вчера. 

Другие воспоминания

Лично мне доводилось слышать подобного рода информацию от других окинских старожилов, в частности от Идамсурэна Жалсанова, 1910 года рождения, рода долоонгуд-тэртэ, ветерана войны.   Во время нашей встречи 12 декабря 1982 года в селе Орлик Окинского района Идамсурэн-таабай (таабай почтительное обращение к пожилым людям), несмотря на свой старческий возраст, очень бодро выглядел. Худощавый, подтянутый, смуглый, взгляд пронзительный, голова бритая, обут в валенки. Знал тибетский язык, читал на дому священные тексты. Когда мы заговорили об Агване Доржиеве, он сразу оживился, поскольку Гушиг-лама   занимал особое место в его жизни. Оказывается, мой собеседник был одним из хубараков, принявших посвящение в Окинском дацане от Агвана Доржиева в 20-х годах. Кроме того, Идамсурэн-таабай рассказал мне о своей поездке в середине 30-х годов в Ленинград, где ему удалось встретиться с Агваном Доржиевым в тибетском дацане, около Елагинских островов. Когда они беседовали, в незакрытую дверь вбежала мышь и по столу пробралась к Гушиг-ламе. Тот улыбнулся при виде ее и сказал: «Би хулгана жэлтэй хγн би. Теэд мγнөө хулгана жэл байна. Энэ хулгана намайя амаршалхаа ерээ ха юм даа». («Я рожден в год Мыши. А сейчас год Мыши. Значит, мышка прибежала поздравить меня с этим событием»». Догадываясь, что приехавший к нему окинец имеет желание стать его шаби-учеником, Агван Доржиев дал знать, что  времена наступают тяжелые, религия угасает.  О себе сказал, что он, наверно, долго не проживет – еще года 2 - 3. 

Гушиг-лама посоветовал Идамсурэну возвращаться на родину, произнес юроол (благопожелание): «Даарахадаа бγγ гомдоорой даараб гэжэ, / γлдэхэдөө бγγ гомдоорой γлдөөб гэжэ. / Шоно харахадаа ехээр бγγ айгаарай. / Зоригой нарин мэндэ ябаарай, / мини наhа хγрөөрэй» («Замерзая, не обижайся, что замерзаешь, / голодая, не обижайся, что голодаешь. / Волка увидев, сильно не пугайся. / Будь целеустремленным, пребывая в добром здравии, / возраста моего достигни»). 

Идамсурэн-таабай прошел всю войну, четыре года – рядовым, пехотинцем, сапером, понтонёром. Победу встретил на Одере. Имел только легкие ранения. И дожил до старости в добром здравии. Идамсурэн-таабай полагал, что это исполнение благопожелания Гушиг-ламы. В завершение нашей беседы он показал мне две фотографии Агвана Доржиева: на одной, небольшой, Гушиг-лама заснят в сидячем положении, на другой, размером побольше, он стоит, в монашеском зимнем одеянии, в рысьей шапке, с тросточкой в руке. Взгляд острый. Была еще одна фотография агинского ламы – учителя Идамсурэна-таабая.

Баир Дугаров

Фото: minkultrb.ru

 
По теме
Женщина попала под поезд в Бурятии - ГТРК Бурятия Трагедия произошла этим вечером на перегоне Клюевка-Мысовая Фото: скриншот Женщина 1982 года рождения попала под грузовой поезд.
ГТРК Бурятия
Жительница Бурятии ранила сожителя ножом - ИА Байкал-Daily Фото:СУ СКР по Бурятии Произошло это из-за ссоры 27 марта в БСМП в Улан-Удэ доставили 35-летнего мужчину из Тарбагатайского района с колото-резаным ранением брюшной области.
ИА Байкал-Daily
"Здравконтроль" - Центральная районная больница   В Бурятии начали работу медицинские чаты для помощи пациентам  Жители Республики Бурятия могут воспользоваться прямым каналом коммуникации с медорганизациями.
Центральная районная больница
Не стало одного из старейших артистов Бурятии - ИА Байкал Медиа Консалтинг фото: пресс-служба минкульта РБ После непродолжительной болезни ушел из жизни один из любимейших и старейших артистов Бурятии, актер Буряад театра Олег Дамдинович Бабуев.
ИА Байкал Медиа Консалтинг
В Улан-Удэ проведут танцевальный конкурс-марафон - ИА Байкал-Daily Фото:Сергей Тарасенко, из архива Финал состоится 18-19 апреля До 10 апреля принимаются заявки на участие в «Байкальском танцевальном марафоне» от хореографических коллективов Бурятии, Забайкальского края и Иркутской области.
ИА Байкал-Daily